Здравомыслова Елена,
Темкина Анна

1. Феминистская критика социологической эпистемологии
   а) Понятие феминистской эпистемологии
   б) Основные положения эпистемологической критики социологического знания
   в) Субъект познания: феминистские интерпретации
   г) Объект познания: феминистские интерпретации
   д) Отношения между субъектом и объектом: феминистские интерпретации
2. Альтернативные эпистемологии
   а) Женский опыт как основание феминистской эпистемологии
   б) Феминистский эмпиризм – «включение женщин»
   в) Феминистский позиционный подход
   г) Социально-конструктивистская эпистемология
   д) Постмодернистская феминистская эпистемология
3. Методы феминистского исследования
4. Заключение: значение феминистской эпистемологии для социологии гендерных отношений

В данном разделе представлена аргументация феминистской эпистемологической критики и обсуждаются возможности построения альтернативной эпистемологии, служащей основой гендерного подхода в социологии. В своей критике объективизма феминизм солидаризируется с другими направлениями антипозитивистки ориентированной социальной теории, такими как этнометодология, феноменология, постмодернизм, при этом сохраняются собственно феминистские претензии к позитивизму.

Текст построен следующим образом. Сначала мы рассматриваем основные положения эпистемологической критики социологического знания. Затем анализируются варианты феминистских эпистемологических альтернатив, предлагаемых для социальных наук и социологии, в частности. Альтернативные эпистемологические и методологические подходы изменяют и постановку вопроса о методах феминистского исследования, проблемы которых рассматриваются в заключительной части раздела.

1. Феминистская критика социологической эпистемологии

а) Понятие феминистской эпистемологии

В рамках эпистемологических дебатов различаются собственно эпистемология, методология и метод исследования. Эпистемология (теория познания) - это учение о том, каким образом люди оказываются способными вырабатывать знания о внешнем мире. В социологии этот термин используется в менее строгом смысле и означает философскую основу получения научного знания. Проблематика эпистемологии или теории познания – это интерпретация субъекта и объекта познания, их соотношения, это понимание природы истинного знания и его критериев.

Методология - «совокупность приемов исследования, применяемых в данной науке» ¹ - рассматривается как стратегия исследования, принятая в рамках выбранной эпистемологии. Она находит выражение в выборе проблемы исследования, постановке исследовательских задач, исследовательском дизайне. «Методология исследования определяет логику интерпретации результатов и анализа полученных данных. Методы исследования – это действенные методики, применяемые для изучения социального мира»². Выбор методов получения исходных данных прямо зависят от представлений о самом предмете социологии и определяется методологией исследования ³. Всякий социологический текст имплицитно или эксплицитно содержит теорию познания, релевантную для знаний о социальной реальности.

Феминистская теория и исследовательская практика претендуют на построение альтернативной методологии и эпистемологии социального знания. Создание такой альтернативы исходит из критики эпистемологических принципов социальной теории и классической социологии, магистральную линию которой феминистки обозначают как mainstream (основное направление) или male-stream sociology (мужское направление), лингвистически обыгрывая звуковое подобие этих направлений в социологии ⁴.

б) Основные положения эпистемологической критики социологического знания

В своей критике феминистки отталкиваются от концепции «нормальной науки», разработанной Т. Куном⁵. Кун вводит понятие парадигмы научного знания как «совокупности убеждений, ценностей, технических средств, которые характерны для членов данного сообщества» ⁶. Каждая научная парадигма опирается на эпистемологию. Социологи науки определяют «эпистемологию как стратегию оправдания, убеждения и верований, которым придается статус «нормальных» научных положений, т.е. положений, разделяемых в данном сообществе» ⁷.

Известно, что социологическая эпистемология стала складываться еще в конце 19-го века как продолжение эмпирической методологии Бэкона (учение об идолах) и картезиантского рационализма (принцип познающего субъекта как рационально мыслящего: “cogito ergo sum”) в социальных науках. В социологии картезианство воплощено в традиции, связанной в первую очередь с именем Эмиля Дюркгейма и сформулированной в его работе «Метод социологии» (1894 год)⁸. Пафос правил социологического метода заключается в возможности формирования объективного знания о мире социального, а социологии - как науки о социальная фактах/вещах (не отношениях). Феминистская эпистемология критикует эту методологию как нечувствительную к конкретному опыту индивидов и групп, в том числе опыту женщин. В радикальном варианте этой критики позитивистская эпистемология называется андроцентристской и женоненавистнической (используется термин «мизогиния»).

Правила социологического метода, сформулированные некогда Э. Дюркгеймом, подвергаются критике представителями многих направлений постклассической социологии, феминистками в их числе. Представим эти правила в виде тезисов, а феминистскую контр-позицию обозначим как антитезис, после чего подробнее рассмотрим основания критики, причины сомнения в позитивистской эпистемологии и перспективы нового знания.

(1) Первое правило социологического метода гласит, что для объективного исследования «нужно систематически устранять все предпонятия»⁹, то есть необходимо избавиться от чувств, предрассудков, оценочных суждений и эмоций познающего субъекта. Эта позиция в дальнейшем развивается Т.Парсонсом, Р.Мертоном и др. представителями так называемого основного русла социологической теории (структурно-функционального анализа). Так, например, американский социолог Вильям Филдинг Огбурн утверждает, что «эмоции и желания более ответственны за искажение мышления, чем погрешности в логике»¹⁰. Надежность, устойчивость, верифицированность социальных знаний возможны лишь при условии отчуждения от заинтересованности познающего субъекта.

В феминистском исследовании, напротив, признается, что познающий субъект обладает конкретными желаниями и интересами, процесс познания локален и контекстуален, устранить чувство и заинтересованность из исследования невозможно. Претензия на бесстрастность и внеэмоциональность познающего – в лучшем случае самообман. Исследователь социальной реальности не свободен от пристрастий, он лишь воображает себя свободным от них. Не осознавая своей имплицитной заинтересованности, он тем более способствует сохранению и воспроизводству существующего социального порядка и соответствующей ему структуры властных отношений¹¹

(2) Дюркгейм утверждает, что предмет исследования (или “вещи, которые должен изучать социолог”) следует определять «через составные элементы их природы, а не по соответствию их с более или менее идеальными понятиями»¹². Это означает, что “социолог с первого шага вступает прямо в сферу реального». Предполагается, что сфера социального представляет собой объективную реальность и внеположена субъекту познания. Предмет исследования также объективен. В таком случае «способ классификации факта зависит не от него (познающего субъекта – Е.З. и А.Т.), не от его особого склада ума, а от природы вещей»¹³.

В противовес этому, феминистская критика утверждает, что социальная реальность контекстуальна. Позитивистская методология маскирует интересы познающего, выдавая субъект за аксиологически свободный и безэмоциональный. На самом деле внеположенной социальной реальности не существует. Она сконструирована взаимодействием познающего и познаваемого. В радикальном варианте эта критика утверждает, что исследователь не может «прорваться» к объективной реальности: рамки личного и группового опыта пронизывают весь процесс познания и сказываются в его результатах. «Различия между «фактом» и «фикцией» исчезает полностью, «истина» и «объективность» становятся синонимами «лжи» и «субъективности»¹⁴

Утверждая, что пережитый и переживаемый опыт неизбежно находит превращенное выражение в создании социальной реальности, в позиции познающего и в процессе социального познания, феминистские критики ставят перед собой задачу деконструировать эту позицию. Важно выяснить, какой опыт, какая позиция стоит за псевдообъективизмом позитивистской социологии, ставшей классикой и представляющей основное русло социального знания (mainstream). Феминистки утверждают, что социологические факты и социальные теории выражают опыт общественной жизни (публичной сферы) эпохи модерна. Опыт действия в публичной сфере сложился как преимущественно мужской. Именно мужчины занимали(ют) ключевые позиции в сфере политического действия и оплачиваемого труда. Общественная сфера мыслится как предназначение мужчины даже в том случае, когда в ней активно участвуют женщины¹⁵. Опыт исследователя общества – это тоже опыт мужчины, т.е. он является гендерно-специфичным. Таким образом, позитивистская социология является частью господствующего дискурса, в котором зашифрованы интересы белого мужчины среднего (господствующего) класса.

Осознание гендерной специфичности произведенного социального знания приводит критиков к необходимости сделать еще один рефлексивный шаг. Отказавшись от критериев научной объективности, предложенных позитивистской эпистемологией, они утверждают, что предпонятия, эмоции, предрассудки задают рамки исследования. Эти рамки находят выражение в выборе предмета изучения, формулировке задач, языке обсуждения, понятийном аппарате, методах сбора данных и анализа и конечном счете в интерпретации полученных результатов.

(3) Дюркгейм утверждает, что источником социального знания является ощущение, которое «может быть субъективным. Поэтому в естественных науках принято за правило устранять чувственные данные, рискующие быть слишком субъективными»¹⁶. Социальные факты тем легче могут быть представлены объективно, чем более полно они освобождены от индивидуальных проявлений. Постоянство и повторяемость - критерии объективности получаемого знания. «Признак, вследствие которого факты относятся к той или иной группе, может быть указан всем, признан всеми, и утверждения одного наблюдателя могут быть проверены другими»¹⁷.

Феминистки ставят под сомнения критерии верификации (надежности и валидности) социального знания, тиражируемые позитивистами. Новое знание, приобретаемое в феминистском исследовании, озвучивает "молчавшее бытие", которое контекстуально, индивидуально, и, зачастую, уникально, т.е. не проверяемо и не повторяемо.

Вывод Дюркгейма заключается в том, что социологическая методология независима от всякой философии (идеологии). «Социология, понимаемая таким образом, не будет ни индивидуалистической, ни коммунистической, ни социалистической... Она принципиально будет игнорировать эти теории, за которыми не может признать научной ценности, поскольку они прямо стремятся не выражать, а преобразовывать факты”¹⁸. “Для социологии настал момент отказаться от... светских успехов и обрести эзотерический характер, приличествующий всякой науке. Таким образом она выигрывает в достоинстве и авторитете настолько, насколько, быть может, проиграет в популярности”¹⁹.

Феминистки, напротив, утверждают, что идеология встроена в науку и ее эпистемологию, всякая социология идеологична. Именно поэтому утверждение объективности полученного знания о социальной реальности является отражением доминирующего дискурса, и этим утверждением поддерживается существующий порядок, однако идеологизированность социологии замаскирована.

Утверждение Дюркгейма о том, что социология должна руководствоваться социологическим методом, суть которого в том, что «социальный факт можно объяснять только другим социальным фактом»²⁰, феминистки доводят до логического конца. Саму социологию надо рассматривать как социальный факт и тогда необходимо анализировать, как общество сконструировало этот социальный факт и воспроизводит себя в нем.

Развивая критику позитивистской методологии, феминистки переосмысливают классические социологические представления о субъекте и объекте познания и дают им новые определения. Рассмотрим поочередно, как они переопределяют привычные категории субъекта познания, объекта познания и их соотношение.

в) Субъект познания: феминистские интерпретации

В социологических текстах вместо термина «субъект познания», утверждают феминистки, следует читать: «мужчина, занимающий господствующую социальную позицию». На самом деле никакого абстрактного субъекта не существует. В понятие абстрактного субъекта встроена социальная детерминированность позиции познающего, причем встроена таким образом, что она представляется как норма. В этом абстрактном субъекте зашифрован мужской опыт господства в публичном пространстве периода модерна, воплощенный в фактическом преобладании мужчин в науке, с одной стороны, и, в метафорическом или стилистическом доминировании (метафоры рациональность, наступательность, которые в работах постмодернистких теоретиков названы фаллологоцентричным порядком). Вместо категории субъект познания феминистки предлагают использовать альтернативную категорию – познающего (knower). Отметим, что на английском языке это отглагольное существительное является гендерно нейтральным. В русском же языке такие существительные имеют род. В данном случае познающий – существительное мужского рода.

г) Объект познания: феминистские интерпретации

Объективность эмпирически обнаруженных социальных фактов подвергается сомнению. Эти факты игнорируют целый ряд опытов, в частности, опыт женщин либо вовсе не представлен в исследовательском поле, либо задачи исследования абстрагированы от интересов женщин. Иначе говоря, феминистская критика утверждает, что современная социология не дает достаточно информации о женском мире и концентрирует внимание на другом - на мужском мире. Неправильная, недостаточная или умалчиваемая информация (misinformation) превращается в дезинформацию (disinformation). Социологи - сознательно или бессознательно - дезинформируют общество (в частности о том, какова позиция в нем женщин), отражая в социологическом языке дискурс, воспроизводящий порядок модерна. Так, например, опыт деторождения в социологии находит выражение в демографической проблематике динамики рождаемости, а опыт изнасилования является маргинальным для исследований в традициях нормальной социологии²¹.

Итак, феминистская критика ставит следующий диагноз: классическая социология является политизированным знанием, далеким от объективности. Она представляет собой идеологию патриархата и оправдание мужского господства. Феминистки предлагают вместо термина «объект познания», предполагающего внеположенность и объективность социальных фактов использовать категорию познаваемое (the known).

д) Отношения между субъектом и объектом: феминистские интерпретации

Феминистская деконструкция приводит к заключению, что субъект-объектные отношения в процессе познания представляют собой отношения власти. В классической социологии отношения власти описываются в категориях господства и подчинения (Вебер) или отношений эксплуатации (Маркс). Познающий абстрактный субъект, постулированный malestream - это социальный конкистадор, действующий в специфическом режиме открытия как насилия над другим. Подобно испанским завоевателям 15-16 веков, с неслыханной жестокостью порабощавших и истреблявших коренное население в эпоху великих географических открытий, «нормальные» социологи вытесняют на обочину (маргинализируют) незначимые для них опыты, нормализируя социальную реальность и выстраивая ее по своей мерке. Однако, как утверждают феминистки, субъект всегда контекстуален, и познающая женщина - женщина со своим опытом, отличным от опыта публичной сферы - будет ставить другие вопросы, использовать другие методы и получать другие ответы.

Итак, претензия на объективность социального знания не реализуема и не реализована, идеологичность и заинтересованность субъекта неизбежна, потому нужна деконструкция позитивизма. Критика эпистемологических оснований социологии предполагает не только негативную идентификацию, но и построение альтернативной эпистемологии, методологии и метода, выходя за границы собственно социологического знания, претендуя на междисциплинарность. Вслед за развитием феминистской мысли, мы обращаемся к интерпретации не только социологических «фактов», но и к интерпретации «фактов» истории, психологии, антропологии.

2. Альтернативные эпистемологии

а) Женского опыт как основание феминистской эпистемологии

Критика позитивистской эпистемологии обусловлена осмыслением женского опыта, отличающегося от того опыта, который является центром социологического интереса. Женский опыт был осмыслен феминистками как неоднородный и множественный. Он включает в себя по крайней мере три измерения - 1) опыт специфический для женщин в отличие от мужчин, 2) опыт женщин - участниц движения против дискриминации по признаку пола, 3) и опыт женщин-исследовательниц, принадлежащих к поколению второй волны феминистского движения.

Посмотрим, как каждый из выделенных выше параметров женского опыта определяет феминистскую эпистемологическую альтернативу.

Во-первых, определяющие элементы опыта женщин, связанные с семьей, воспроизводством, эмоциями, сексуальностью, долгое время вообще не становились предметом исследований или занимали в социологии маргинальное положение. Феминистская эпистемология ставит этот опыт в центр исследования.

Во-вторых, опыт участия в женском движении привел к тому, что феминистки стали особенно чувствительны к практикам исключения, замалчивания, табуирования социальных меньшинств в социальном познании. Феминистская эпистемология становится когнитивным элементом борьбы за равные возможности мужчин и женщин, принадлежащих к разным социальным категориям. В период массовой мобилизации 1960-х –1970-х годов активистки студенческого и, позднее, женского движения участвовали в различные акциях протеста - захвате университетских зданий, создании коммун альтернативного образа жизни, группах роста сознания и пр. Со временем, когда волна массового протеста пошла на спад, феминистское движение сосредоточилось на осмыслении оснований женского протеста и гендерного неравенства во всех сферах жизни. В рамках когнитивного протеста феминистского движения предметом критики становится эпистемология классической социологии. Эта эпистемология реконструируется как основа социальной системы и политического режима патриархата. Смена эпистемологической парадигмы позиционируется феминистками как существенная задача феминистского движения.

В-третьих, опыт женщин-исследовательниц определялся состоянием социологии в американских университетах 1960-х годов. В это время позитивистская социология занимает доминирующие позиции, количественные методы признаются единственно научными. Критика возникает в контексте тех сообществ, в которых работают исследовательницы - участницы демократического протеста новых левых и других движений. Феминистки проблематизируют свой профессиональный опыт: они обнаруживают несоответствие их личного опыта, их повседневного знания тому, что говорит о женщине социология, и тому, как она говорит (на «отцовском языке», по словам Дороти Смит) о женщине. В работе «Методы патриархатного письма» Д.Смит описывает отчуждение социологических профессиональных практик от опыта женщины-исследовательницы: «Социологический дискурс был чем-то вне меня, тем, что я должна была воспроизводить студентам»²².

Почему возникает такое отчуждение? Структурно-функциональной анализ утверждает, что разделение половых ролей и исполнение женщиной эспрессивной, а мужчиной - инструментальной ролей, функционально оправдано²³. Такое разделение половых ролей объявляется нормой и условием стабильности социальной системы. Эти предписания не соответствовали знаниям и опыту женщин-исследовательниц, действующих в публичной сфере и выполняющих инструментальную роль.

Итак, многомерный женский опыт порождает потребность в формировании новой теории познания, новой методологии и новых исследовательских техник, поскольку классические образцы социологии оказались «гендерно-слепыми». Социологии вынесен приговор: она объявлена патриархатной наукой.

В течение двадцати лет феминистски ориентированные исследователи пытаются сделать социологию чувствительной к женскому опыту (или вообще к другому). Но как сделать патриархатную науку иной? Как превратить ее из сферы подавления, эксплуатации и стратификации в область эмансипирующего знания? Как построить феминистскую эпистемологию? Если признается, что феминистское исследование - заинтересованное, субъективное и политизированное, то как возможна объективная, незаинтересованная, неполитизированная истина?

В рамках феминистской теории сформировалось четыре эпистемологических ответа - феминистский эмпиризм, позиционизм, социальный конструктивизм и постмодернизм. Они сменяют друг друга по времени как когнитивные практики феминистского протеста и при этом сосуществуют в современной дискурсе. Феминистская эпистемология признает сосуществование разных эпистемологий (как и разных ветвей женского движения), не соглашающихся друг с другом относительно основ знания. На практике феминистки часто соединяют элементы разных эпистемологий, и это свидетельствует о том, что возможно не только работать в противоречиях, но и рефлексировать такую ситуацию. Не существует единой "истинной" эпистемологии - каждый может принимать во внимание конкретные цели исследования. Такую эпистемологию можно назвать номадической (то есть кочующей). Номадическая перспектива предполагает, что представления о познающем и познаваемом, об истинном и ложном могут быть разнообразными в зависимости от целей и задач исследования.

Рассмотрим поочередно четыре версии феминистской эпистемологии.

б) Феминистский эмпиризм – «включение женщин»

Эмпиризм как феминистская эпистемология представляет собой исследовательскую стратегию включения женщин в позитивистский дискурс (adding women – букв. «добавление женщин»)²⁴

«Эмпиристки» в духе либерального феминизма считают, что таким образом можно решить проблему непредставленности женского опыта в социальном знании.

Каким образом стратегия «включения женщин» решает эпистемологическую задачу феминизма? Лакмусовой бумажкой для идентификации позиции исследователя - субъекта познания - является формулировка предмета изучения и исследовательских задач. Исследователи задают вопросы, (бессознательно) исходя из социального опыта, ставшего фокусом их интереса. Самой постановкой вопроса они утверждают и воспроизводят этот опыт, хотя и проблематизируют его.

Например, мужчина-социолог в 1970-е годы ставит вопрос о механизмах политического участия, не обращая внимания на то, что на самом деле в условиях непредставленности женщин в политике он по существу исследует только мужское политическое участие. Способом преодоления односторонности такого исследования является добавление проблематики женского участия в политике в исследовательские проекты.

Можно выделить несколько способов «включения женщин» в социальное знание:

Первый способ - "физический": включение женщин в сообщество социальных исследователей. Число женщин можно увеличить через, например, введение квот для женщин при поступлении в университет, через создание специальных условий, которые бы способствовали их обучению и квалификационному росту; иными словами, в духе либерального феминистского подхода надо изменить условия образования и профессионального продвижения женщин.

Однако С. Хардинг и Д.Смит²⁵ справедливо возражают этой позиции, утверждая, что такая «добавка» не изменяет эпистемологической ситуации: «включенные» женщины начинают говорить на языке основных социологических теорий, берут на вооружение существующий дискурс и его методологию. Они ассимилируют представления магистральной методологии о субъекте познания как бесстрастном, абстрактном, внеконтекстуальном и бестелесном мыслящем Homo. Интериоризируя это представление как собственную исследовательскую роль, они исключают собственный опыт. И хотя новое знание приобретается, оно не подрывает основу эпистемологического отношения, сформулированного в картезианской системе познания.

Другой вариант стратегии включения – формирование женской темы в ряде традиционных исследовательских областей, т.е. изучение женщин, внесших вклад в развитие общества под рубриками: «женщины в литературе», «женщины в истории», «женщины в политике», «женщины- лидеры общественного мнения».

Однако и стратегия включения «женской темы» в социальные исследования не изменяет существующий порядок функционирования социального знания. Включение женщин в качестве объекта познания сохраняет жестко закрепленные гендерные практики в обществе. Изучаемые женщины – это женщины, чей вторичный статус воспроизводится патриархатным порядком²⁶.

Третий способ введения женщин в доминирующий дискурс - это изучение специфических женских опытов, прежде всего тех, которые связаны с депривациями: насилием, обездоленностью женщин, но не с позиции виктимизации, а с позиции переживания этих практик и их изменений («движенческой» позиции). Такой способ получил развитие в эпистемологии «позиционного» подхода, который будет рассмотрен далее.

Итак, феминистки эмпиристского направления остаются в рамках позитивизма. Субъект познания мыслится как объективный, добывающей столь же объективное знание и расширяющий его границы. Такая убежденность в возможности объективизма стала главным пунктом критики эмпиризма в других направлениях феминистской эпистемологии.

в) Феминистский позиционный подход

В рамках позиционного подхода утверждается, что объективное знание может быть получено на основе общего женского опыта, т.е. опыта дискриминации, опыта страдания и опыта сопротивления. Классиками данного направления в 80-е годы являлись Сандра Хардинг, Дороти Смит, Нэнсу Хартсок . Они полагают, что преимущества женской позиции (feminist standpoint - угла зрения) связаны с проблематизацией женской идентичности. В духе марксизма они утверждают, что социальная позиция угнетенного создает возможности для истинного знания: «пролетарская» наука - истинна, «буржуазная» - ложна, но обе они представляют классовые позиции. Осмысление женского опыта происходит по аналогии с осмыслением опыта пролетариата.

В соответствии с этой логикой, женщина–исследователь обладает рядом преимуществ. Знание, полученное через опыт страдания и сопротивления, признается аутентичным. Положение женщин создает возможность проблематизировать те сферы жизни и практики, которые оказались упущенными, не замеченными, не артикулированными основным руслом мужской социальной науки.

Для получения истинного знания исследователи должны признать роль «классового» интереса, позиции исследователя и обратиться к (1) опыту женщины как к опыту «чувствующего субъекта»; к (2) опыту «новой женщины», протестующей против старого гендерного порядка.

Какие конкретно возможности открывает «женская позиция» («женский угол зрения»)? Ответы на этот вопрос предоставляет феминистская психология и социология.

В рамках позиционного подхода утверждается, что женщина мыслит в категориях отношений, ее деятельность является чувственной, конкретной. Вслед за американской исследовательницей женской психологии Кэрол Гиллиган²⁷ феминистки противопоставляют «абстрактной маскулинности» (abstract masculinity) «фемининность, ориентированную на отношения» (relational femininity). Предметом исследований женщин становятся особые опыты и практики, которые не попадают в сферу мужского интереса в науке - эмоции, страдания, сексуальность; в социальных исследованиях реабилитируется приватная сфера и повседневный опыт как предмет анализа. Женская деятельность относится к чувствующей и чувствительной практике, к жизнеобеспечению, воспитанию и обыденной жизни - к особым предметам социальной науки²⁸. Маскулинная рационализация не в состоянии понять опыт женщин, связанный с детьми, это можно сделать только через включение в сферу исследования эмоционального опыта отношений заботы²⁹.

Кроме того опыт участия в женском движении дает возможность осмыслить перспективы социальных изменений. Критическая позиция (участие в женском движении) делает видимым несправедливость гендерной стратификации, умалчивающей и обесценивающей женский опыт.

Инакость исследовательской стратегии женщин иллюстрируется противопоставлением с мужским исследованием. Женское исследование уподобляется ремеслу (craft), ручной работе. Мужское исследование сравнивается с производством (industry), массовой продукцией. В исследовательской работе женщин метафорами исследования становятся "рука, интеллект и сердце"³⁰, утверждают феминистские исследовательницы³¹. Гендерные различия обнаруживаются в интерпретации познающего, познаваемого и процесса познания как единства "физического, умственного и эмоционального". Преимущества женской перспективы в процессе познания обсуждалось в связи со спецификой знания, приобретаемого участницами женского движения. Был сформулирован идеал возможного феминистского исследования, которое построено на основании специфической исследовательской стратегии. Очевидно, что позиционный подход исходит из определения женщины как субъекта познания определенного типа.

Данное эпистемологическое направление было подвергнуто критике по двух основаниям. Во-первых, ссылаясь на сходство в положении женщин, оно игнорирует различия между женщинами (на что указали, в частности, цветные феминистки). Во-вторых, критике подверглось положение о том, что все женщины одинаково угнетены и потому на основании анализа их опыта может возникать истинное объективное знание.

г) Социально-конструктивистская эпистемология

Основной тезис социально-конструктивисткого подхода заключается в том, что социальный мир конструируется в процессе повседневных взаимодействий. Мир не существует сам по себе, а предстает в совокупности взаимодействий, интерпретируемых действующими лицами (Бергер, Лукман, Гоффман, Гарфинкель). Феминистские теоретики распространили основные тезисы социального конструктивизма на анализ процесса «создания гендера» в повседневных взаимодействиях³²

В отличие от позиционизма конструктивисты утверждают, что не существует особой феминисткой науки и универсального знания, поскольку любая наука, любое знание – контекстуально и является продуктом опыта. Знание - это когнитивная практика, в каждой конкретной ситуации нужно анализировать, кто изучал, что, когда и почему. Сторонники данного подхода отрицают возможность проведения бесстрастного исследования, полагая, что локализированный опыт и соответствующие ему чувства находятся в центре производства всего социального знания. Под сомнение ставится уместность обсуждения единого опыта женщин. Основой знания считается множественные опыты женщин, находящихся в разных позициях. Специфические социальные и культурно-исторические контексты порождают представления о власти и господстве, располагая разные группы в иерархическом порядке и приписывая им либо доминирующие, либо вторичные статусы.

Различия положения американской гетеросексуальной женщины среднего класса с высшим образованием и, например, неграмотной африканки настолько велики, что становится невозможным или, по меньшей мере, неэвристичным говорить об их общности, об их принадлежности к единой категории «женщина». Социальные и политические контексты принципиальны для интерпретации конкретных женских опытов и конкретных отношений иерархии и подчинения.

Таким образом, феминистская эпистемология должна исходить из фрагментированности опытов и позиций женщин в зависимости от возрастных, сексуальных, расовых, политических и др. характеристик. На пересечении данных характеристик формируются локализованные групповые опыты, которые форматируют знание. Отказываясь от единой и неделимой категории женщины, сторонники данного подхода фокусируют внимание на конкретных опытах - например, на опытах неграмотных африканок, женах военнослужащих или солдатских матерей. Трудно найти общее между этими опытами, но внутри каждой из категорий существует интерсубъективный опыт, объединяющий группу.

Задачей феминистского исследования, таки образом, становится реконструкция гендерных отношений в разных контекстах, создаваемая из множества локализованных рассказов и систем репрезентаций.

Контекст, в котором находится исследователь(ница), также становится предметом обсуждения. В идеале феминистское исследование должно включать рефлексию перспективы, создающей линзы, через которые социолог смотрит на мир, на объект исследования. Культурные установки и верования влияют на результаты, если они неотрефлексированы - они сами становятся результатом, выдаваемым за объективную истину. Напротив, рефлексивность знания повышает его релевантность. Феминистки включают в процесс исследования собственные «интеллектуальные биографии», которые помогают понять, как влияет на исследование позиция авторов, получаемое знание рассматривается как частичное, конкретное, контекстуальное.

Конструктивисткая эпистемология подвергается критике как релятивистская. Во-первых, тезис о различии опыта женщин, принадлежащих к разным социально-культурным группам, подрывает исходное феминистское положение об универсальном мужском господстве и тем самым лишает теоретических оснований политическую борьбу. Во-вторых, локализированное знание не может претендовать на статус научного, оно не всегда проверяемо, критерии верификации – надежность, устойчивость, воспроизводимость данных – далеко не всегда уместны в такой методологии.

д) Постмодернистская феминистская эпистемология

Четвертый вариант альтернативной эпистемологии вписывается в рамки постмодернизма (Фуко, Деррида, Бодрийяр). Такая эпистемология отрицает идею нейтральных «фактов», существующих независимо от теории. Получаемое знание порождено ценностями и интересами познающего. Любое знание (в т.ч. социологическое) представляет собой культурное производство власти, поэтому любые претензии на объективную истину беспочвенны. Как утверждает представительница феминистского постмодернизма Джудит Батлер, субъект познания является одновременно субъектом действия, «субъект выстроен властью… и такой субъект никогда не выстраивается полностью, но подвергается ее воздействию и производится снова и снова»³³.

Дискурс, который является структурой познания, определяет, какие идеи могут быть выражены, а какие – отвергаются или табуируются. Дискурс устанавливает «режим истины», определяя объект анализа, то есть то, что подлежит осмыслению, и арсенал инструментов познания. В таком случае истинным объявляется то, чему дискурс разрешает быть истинным.

Данная логика обсуждения отношений между познаваемым и познающим подрывает эпистемологические основания получения объективного знания. Постмодернистская эпистемология исходит из признания неразделенности знания и власти: не только субъект, изучающий объект, сконструирован, но сконструировано и само «изучающее познание». Как только знание признается истинным, оно становится императивом власти или «руководством к действию». Однако, отрицая истинность знания, постмодернистские философы лишаются основания утверждать, что феминистское знание «лучше» и «истиннее» другого. Все, что оно может сделать - это представлять альтернативный взгляд, подвергать сомнению, вопрошать и бросать вызов. Деконструкция³⁴ категорий гендерного порядка становится главной задачей феминистского исследования. Этой позиции придерживаются такие авторы, как Джудит Батлер, Люси Иригарэй, Элен Сиксу, Юлия Кристева. Одновременно феминистские авторы стараются найти основания для нового политического действия, так как «осуществлять такой тип фукианской критики субъекта значит не отменять субъект или декларировать его смерть, но утверждать лишь, что определенные версии субъекта наделены политическим коварством»³⁵.

На постмодернистскую эпистемологию распространяются аргументы критики социального конструктивизма (см. выше). В частности, в рамках данной эпистемологии также проблематизируются однозначные понятия гендерной идентичности, а также политик сопротивления гендерному неравенству.

Итак, четыре эпистемологические позиции феминизма по-разному осмысливают отношение познающего и познаваемого. Однако несколько позиций являются для них общими. Все варианты феминистской эпистемологической альтернативы подвергают критике существующие способы производства знания, легитимизируют новые темы исследования, устанавливают новые междисциплинарные соотношения, ставят вопрос о необходимости гендерно чувствительного подхода к процессу познания. «Открыв» гендер как полезную категорию анализа³⁶, феминистские исследователи обнаружили женский опыт как источник знания и поставили эпистемологический вопрос о том, как гендерные перспективы исследователя преломляют его взгляд на мир,.

Феминистская эпистемология может рассматриваться как эпистемология рефлексивной современности, которая ставит под сомнение основополагающие принципы рационализма. Феминистские движения, теории и эпистемологии – одновременно и продукт, и причина рефлексивных изменений. И потому наличие разных эпистемологических ветвей и дебата между ними оценивается как ценный ресурс дальнейшего развития альтернативных теорий познания ³⁷.

3. Методы феминистского исследования

Эпистемология как теория познания не является абстрактной философской позицией, ее выбор определяет рамку стратегии и техники исследования. В феминистском исследовании предметом изучения становится, как уже было сказано, ранее замалчиваемый опыт, который «интересует» женщин. Специфика предмета определяет выбор метода исследования.

В феминистских дебатах чаще всего утверждается, что существуют не особенности метода, а особенности его применения. Все социологические методы одинаковы, и их ресурсы исчерпываются набором техник, которые позволяют слушать и фиксировать то, что люди скажут; регистрировать, что они делают; анализировать документы. К методам, применяемым для изучения социального мира, относятся опросы, интервью, наблюдение (полевая работа внутри изучаемого сообщества), интерпретация официальных статистических данных и исторических документов.

Однако, как утверждает С.Хардинг, феминистское исследование имеет свою специфику. Оно отличается, во-первых, «альтернативным происхождением проблем, которые касаются главным образом женщин», во-вторых, выдвижением «альтернативных объяснительных гипотез», в-третьих, постановкой «новых целей исследования», включающих осознание женщинами своей роли в преобразовании гендерных отношений, в-четвертых, изменением природы отношений между познающим и познаваемым.

Методология и методы исследования не могут быть независимы от общих теорий, гипотез и других базисных оснований, на которых строится исследование. Феминистская теория, используя традиционные методы, например, в социологии, отдает предпочтение так называемым качественным «мягким» методам (данная традиция утверждала себя со времен Чикагской школы 20-30-х годов). Преимущества этих методов в том, что они в меньшей степени навязывают позицию исследователя и стремятся к озвучиванию иных социальных миров.

В некоторых случаях феминистки делают акцент на специальных техниках, связанных с участием в женском движении. К ним относятся исследовательские стратегии, сопровождающие работу групп «роста сознания» и «коллективной памяти», акционистские техники, диалоговые методы. Поскольку особенности феминистских методов обусловлены личным участием большинства исследовательниц в практике социальной борьбы, преимущества отдаются мягким методам - включенному (участвующему) наблюдению, биографическому методу, нарративному интервью, социологической интервенции.

Исследователи переосмысляют и отношения между познающим и познаваемым, пытаясь определить, что означает власть в исследовании, каким образом она выражается и возможно ли преодоление властной иерархии? Опыт социологической рефлексии показывает, что власть пронизывающая дискурс, проникает и в исследовательскую ситуацию. Она заключается в асимметрии положений изучающих\изучаемых, возможности манипулирования и управления информантами. Исследователь(ница) всегда находится в ситуации доминирования, обладая монополией на знание. Интервьюер осуществляет власть, задавая вопросы, анализируя ответы и, как правило, обладая более высоким социальным статусом. Таким образом, по отношению к познающему (исследователю) познаваемое оказывается в иерархической оппозиции.

Феминистские исследовательницы постоянно рефлексируют проблему интерпретации материала. Это приводит их к неутешительному выводу: обрабатывая сырой материал интервью, содержащий рассказы о конкретной жизни и судьбе людей, исследователь препарирует их и превращает в схемы, из которых выхолащивается искренность, боль и страдание. Рефлексия по поводу методов сбора данных и интерпретации полученных материалов лишь до некоторой степени способна изменять соотношение исследователя и исследуемого. Такие техники, как диалоговое или интерактивное интервью-беседа, являются попытками преодолеть отчуждение информанта, возникающее в результате исследовательских процедур. Для преодоления (или смягчения) иерархии в исследовательской ситуации предлагается также включать информанта в обсуждение результатов анализа. Идеальной ситуацией представляется такая, при которой интерпретация данных вырабатываться совместно исследователем и исследуемым. Совместная работа представляет шанс для преодоления отчуждения не только на уровне полевого этапа исследования (это свойственно и для этнологических исследований), но и на уровне анализа и интерпретации данных. Признается, что исследователь - это не невидимый, автономный, беспристрастный субъект, а исторически локализованная личность с конкретными желаниями и интересами, влияющими на постановку задач, способ проведения исследования и его интерпретацию. Рефлексия на всех этапах становится основной особенностью феминистского исследования.

4. Заключение: значение феминистской эпистемологии для социологии гендерных отношений

Итак, феминистская эпистемологическая критика ставит перед собой две исследовательские задачи: 1) понять основания игнорирования женского опыта в социальном (в т.ч. социологическом) исследовании; 2) разработать гносеологические основания включения женского опыта в структуру социального знания. До феминизма женский опыт представлялся маргинальным для основного русла социологии. Как возможно включить его в социологическое знание? Как обеспечить когнитивное освобождение женщин? Предлагается четыре варианта выхода из ситуации - 1) включать (добавлять) женщин в исследование, 2) осуществлять исследование с позиции женщин и исходя из их опыта, 3) определять способы, которыми сконструирован многообразный опыт женщин, локализованных в разных социальных контекстах, 4) деконструировать социальное знание (из которого исключены женщины) как дискурсивное производство власти, определяющей иерархические социальные отношения.

Приходится признать, что полученное знание, построенное на основаниях феминистской эпистемологической критики, формирует основы для науки нового типа или вовсе не-науки в позитивистском и рационалистическом смысле. Создаваемое знание ориентировано на изменение существующих социальных отношений. Оно является инструментом когнитивного освобождения, роста сознания, изменения идентичности.

Феминистская критика приводит исследователей к выводу, что эпистемология, ориентированная на социальные изменения, должна быть иной, чем эпистемология стабильности, а эпистемология периода глобализации отличной от эпистемологии модерна. В новых социальных условиях появляется возможность обсуждать особенные перспективы изучения социальной реальности. И если еще не говорят о социальной науке черных, или зеленых, или голубых, то женские исследования, женская история и социология женщин становятся дискурсивными фактами постсовременной социальной мысли.

• Батлер Д. Случайно сложившиеся основания: феминизм и вопрос о «постмодернизме» // Гендерные исследования. 1999. N 3. С.89-107
• Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999.
• Гиллиган К. Место женщины в жизненном цикле мужчины // Хрестоматия феминистских текстов / Под ред. Здравомысловой Е., Темкиной А. СПб: Д.Буланин, 2000. С.166-187
• Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.: Наука, 1991.
• Зиммель Г. Женская культура. // Зиммель Г. Избранное. Москва: Юрист, 1996. Т.2. СС.234-265.
• Костикова А. Эпистемологический кризис: феминизм как вариант выхода? // Гендерные исследования: Феминистская методология в социальных науках / Под ред. Жеребкиной И. Харьков: ХЦГИ, 1998. C. 81-91
• Культурология. ХХ век. Словарь. СПб: Университетская книга, 1997.
• Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1977.
• Лорбер Дж. Пол как социальная категория // THESIS. 1993. N 6. С.127-136.
• Смит Д. Социологическая теория. Методы патриархатного письма // Хрестоматия феминистских текстов / Под ред. Здравомысловой Е., Темкиной А. СПб: Д.Буланин, 2000. С. 29-63.
• Социологический словарь / Под ред Аберкромби Н, Хилл С, Тернер Б. Казань: Изд-во Казанского Университета, 1997.
• Уэст К. и Зиммерман Д. Создание гендера // Гендерные тетради. Вып. 1 / Под ред. Клецина А СПб: СПб филиал ИН РАН, 1997. С.94-124.
• Энциклопедический социологический словарь / Под ред. Осипов Г.В. М: ИСПИ РАН, 1995.
• Ядов В. Стратегия социологического исследования. М.: Добросвет, 1998.
• Abbot P. and Wallace C. An Introduction to Sociology. Feminist Perspective (London and New York: Routledge, 1997).
• Bloor D. Knowledge and Social Imagery (London: Routledge and Kegan Paul, 1997).
• Hartsock N., “The Feminist Standpoint: Developing the Ground for a Specifically Feminist Historical Materialism”, in Harding S., ed., Feminism and Methodology (Milton Keynes: Open University Press, 1987), pp. 157-181a
• Harding S, “Introduction. Is there a Feminist Method?”, in Harding S., ed., Feminism and Methodology (Milton Keynes: Open University Press, 1987), pp.1-14
• Flax J., “Political Philosophy and the Patriarchal Unconscious: A psychoanalytic Perspective on Epistemology and Metaphysics”, in Harding S. and Hintikka M., eds., in: Discovering Reality: Feminist Perspectives on Epistemology, Metaphysics, Methodology and Philosophy of Science (Dordrecht, Holland: Riedel Publishing Co, 1983).
• Knoor-Cetina K, The Manufacture of Knowledge (Oxford: Pergamon, 1981)
• Laslett B., “Gender and Rethoric of Social Science: William Fielding Ogburn and Early Twentieth-Century Sociology in the United States”, in Contesting the Master Narrative (Ajova Univ.Press, 1998)
• Oakley A., “Gender, Methodology and People's Way of Knowing: Some Problems With Feminism and the Paradigm Debate in Social Science”, Sociology, 1998, 32(4): 707-731.
• Parsons, T., “The American Family: Its Relation to Personality and to the Social Structure”, in: Parsons, T. and Bales, R. Family, Socialization and Interaction Process. (NY: The Free Press, 1995), pp. 3-26.
• Pateman C, The Sexual Contract (Polity Press, 1988).
• Rose H, “Hand, Brain and Heart: A Feminist Epistemology for the Natural Sciences”. Sings: Journal of Women in Culture and Society, 1983, 9(1).
• Scott J., “Gender: A Useful Category of Historical Analysis”, American Historical Review, 1986, 91: 1053-1075.
• Smith D., (1989). “Sociological Theory: Methods of Writing Patriarchy”, in: Feminism and Sociological Theory. Key Issues in Sociological Theory. (London, New Dehli: Sage Publ. Newbury Park), 4: 34-64.
• Stanley L., ed., Feminist Praxis. Research, Theory and Epistemology in Feminist Sociology (Routledge, 1990).
• Stanley L. and Wise S., Breaking Out (London: Routledge and Kegan Paul, 1983).
• Stanley L. and Wise S., Breaking Out Again: Feminist Ontology and Epistemology (London: Routledge, 1993).