КУДРЯШОВА Е.В., КУКАРЕНКО Н.Н.

Введение

В последнее время политологи все чаще и чаще констатируют, что на уровне областной политики и муниципалитетов количество женщин больше, нежели на уровне государственной и внешней политики и поэтому некоторые из них утверждают, что уровни местной и региональной власти предоставляют женщинам больше возможностей проявить себя. Подобного мнения придерживаются как западные, так и российские¹ исследователи и Д. Ловендуски, например, объясняет данный феномен тем, что уровень областного правительства характеризуется тенденцией к гармонизации частных и общественных обязанностей, заметно сокращая дистанцию между работой и домом². Более того, именно на уровне муниципального и областного правительства политические интересы в большей степени сравнимы с тем, что традиционно понимают как "женские" роли, обязанности и виды деятельности³. Кроме того, уровни муниципалитета и областного правительства - уровни, являющиеся менее желательными для мужчин, соответственно, конкуренция там присутствует в меньшей степени, а потому данные уровни легче достигаемы женщинами⁴.

Однако если мы возьмём ситуацию в России, то вопрос насколько подобное мнение релевантно для российского контекста является достаточно интересным. Для того, чтобы выяснить, поощряют ли уровни муниципалитета или областного собрания женщин к участию в политической деятельности, стоит посмотреть на данные статистики. Если взять цифры по Архангельской области⁵, то на начало 2001 года 13,1% депутатов областного собрания составляют женщины (5 из 38); среди депутатов городских и районных советов женщины составляют 39,1% (230 из 588). Две женщины входят в правительство области. Что же касается состава Государственной Думы третьего созыва, то ситуация там намного хуже - только 7,6% депутатского корпуса составляют женщины (34 из 450)⁶. Данные цифры заставляют задуматься о природе процессов, происходящих в регионах. Тем не менее, следует также отметить, что ситуация в Архангельской области несколько лучше, чем в целом по России⁷. Поэтому целесообразным представляется подробно проанализировать ситуацию, которая складывается для женщин на разных уровнях власти, а также рассмотреть факторы, влияющие на участие женщин на разных уровнях принятия политических решений.

Авторы данной статьи ставят своей целью рассмотреть основные подходы к анализу женского представительства и участия женщин в политике и одновременно рассмотреть положение с представительством женщин во властных структурах на муниципальном, региональном уровнях Архангельска и Архангельской области и сравнить с ситуацией в стране. Основная идея заключается в том, что пол политика по-прежнему зачастую оказывается "потолком"⁸ и женщины, идущие в политику, по-прежнему испытывают давление и со стороны коллег - мужчин, и со стороны избирателей как на уровне государственной политики, так и на местах.

Участие женщин в выборах в III Государственную Думу

1999 - 2001 годы в Архангельской области ознаменовались чередой выборов. В это время состоялись выборы Президента Российской Федерации, депутатов Государственной Думы, Федерального Собрания Российской Федерации, Главы администрации Архангельской области, депутатов Архангельского областного Собрания депутатов, глав муниципального образования, депутатов представительных органов местного самоуправления.

Женщины и в России в целом, и в Архангельской области преобладают среди избирателей, они составляют более половины всего электората и значительно активнее участвуют в выборах, чем мужчины. Именно они в значительной степени определили результаты выборов в Государственную Думу Российской Федерации III созыва в декабре 1999 года. Результаты этих выборов, с одной стороны, свидетельствуют о политическом опыте, здравом смысле и отсутствии серьезных радикальных настроений среди населения, с другой же, о возросшем влиянии исполнительной власти на политическую ситуацию в стране и возможностях современных избирательных технологий.

61,3% взрослого населения Архангельской области (от 18 лет и старше) отдали свои голоса тем или иным кандидатам в депутаты, политическим партиям или движениям. Почти две трети избирателей составили женщины. Поскольку женщин-избирателей было значительно больше, чем мужчин, а их мнение часто являлось решающим при выборе политических предпочтений членами их семей, постольку можно говорить о том, что результаты выборов в Государственную думу более или менее объективно отразили политические настроения женщин-северянок.

Из 139 зарегистрированных Минюстом России общероссийских политических общественных объединений в избирательный марафон включились 89. Примерно половина из них решила участвовать в выборах самостоятельно, остальные объединились в 11 блоков.

Всего же ЦИК зарегистрировала 441 депутата. Мандаты распределились следующим образом:

121 депутат шли независимо от партий и движений. Вступая в предвыборную борьбу и предъявляя партийные списки избирателю, партии и движения, назвали 131 женщину-кандидата: КПРФ - 29, Единство - 19, ОВР - 32, СПС - 30, Яблоко - 19, ЛДПР - 2.

Четыре женщины возглавляли избирательные объединения: Алевтина Федулова ("Женщины России"), Сажи Умалатова ("Партия мира и единства"), Элла Панфилова ("За гражданское достоинство"), Татьяна Рощина ("Партия защиты женщин").

Избирательная кампания 1999 г. по оценке Центральной избирательной комиссии (ЦИК) была самой трудной кампанией в России за весь период демократических преобразований. Накал политической борьбы, противостояние различных сил порой существенно зашкаливал все допустимые пределы. Использовались разнообразные технологии. Общество справедливо требовало честных и чистых выборов, в то время как избирательный процесс подвергался проверке на прочность стремлением кандидатов попасть во власть любой ценой. В Думу рвались криминальные элементы, а также откровенно экстремистские силы.

Если сравнивать итоги выборов в Архангельской области с общероссийскими, то избирателей, проголосовавших за коммунистов, было здесь в 1,5 раза меньше, чем в среднем по России (15,59%), тогда как за "Единство" северяне проголосовали значительно активнее, чем россияне в целом (28% против 23%). Поддержка правых сил в Архангельской области несколько выше общероссийской. Чего нельзя сказать о центристах: за блок "Отечество - Вся Россия", вопреки ожиданиям и социологическим прогнозам, проголосовали всего 7,8% северян, что в 1,7 раза меньше среднероссийского показателя.

Не нашли должной поддержки женские политические партии и движения, так за Союз женщин России (СЖР) проголосовали всего 4,45% избирателей. Вместе с тем в целом по РФ этот показатель является одним из лучших, ибо всего СЖР набрал 2,04% голосов.

По регионам голоса за СЖР распределились следующим образом:

Ненецкий национальный округ	6,8,2%
Архангельская область	4,08 и 4,54%
Хакасия	3.93%
Вологодская	3,74 и 3,24%
Таймырский нац.округ	3,65%
Пермская область	3,34, 3,68, 3.39 и 3,13%
Кировская область	3,43%, 3,08%
Томская область	3,47%
Коми	3,45%
Удмуртия	3.21%. 3.08%
Эвенкийский нац.округ	3,33%
Усть-Ордынский	3.13%

Самая слабая поддержка у СЖР оказалась в кавказских республиках:

Дагестан	0.33%, 0,31%
Кабардино-Балкария	0,67%
Ингушетия	0,19%

а также менее одного процента в Татарстане и Туве.

Почему же Союз "Женщин России" проиграли выборы?

Лидеры политического движения "Женщины России" приняли решение участвовать в выборах в Госдуму в качестве самостоятельной силы в сентябре 1999 г. До этого времени они выступали в составе политического блока "Отечество - вся Россия". Однако к августу назрел конфликт. С одной стороны, лидеры-мужчины ОВР не выполнили своих обязательств перед женскими организациями, а именно "включить в списки своего блока не менее 30% женщин-кандидатов". С другой стороны, не оправдались надежды лидеров движения "Женщины России" - они не оказались в первой десятке этих списков, в отличии от их конкурентов (например, Е.Лаховой).

Это был третий самостоятельный выход "Женщин России" на выборы. В декабре 1993 они набрали 8,13% голосов избирателей и вошли в состав Государственной Думы. Однако в 1995 г. не смогли пройти 5% барьер и потерпели поражение. В этот раз в единстве шли четыре организации: "Женщины России", "Женщины военно-морского флота", "Женщины за здоровье нации" и "Союз женщин-предпринимателей". Среди 95 женщин-кандидатов были учителя, преподаватели вузов, врачи и медицинские сестры, директора государственных предприятий малого и среднего бизнеса, социальные работники и профсоюзные деятели, ученые и научные сотрудники, военнослужащие и работники правоохранительных органов, представители творческих профессий, журналисты, юристы, экономисты. 22 кандидата в депутаты имели ученые степени и звания. В федеральном списке преобладали представители регионов. От Архангельской области баллотировалась главный врач областного центра профилактики и борьбы со СПИД и инфекционными заболеваниями В.Н. Утюгова (член организации "Женщины за здоровье нации").

Озабоченность тем, что III Дума не будет отражать реальный вклад женщин в экономическую, политическую и социальную жизнь страны не явилась достаточным основанием для того, чтобы победить на выборах 1999 г. (5% барьер вновь не был преодолен). Причинами как и четыре года назад стали: отсутствие четкой программы; неубедительная попытка представительства "всех" женщин России без учета возрастных, региональных, национальных особенностей; отсутствие необходимых средств на предвыборную капанию (для сравнения: по данным ЦИК "Единство" использовали 40.072.175 руб., СЖР же всего 885 тыс. руб.); недостаточная работа со СМИ; отсутствие сильных региональных отделений и т.д.

Избирательный блок "Отечество - Вся Россия" был фаворитом всех политических прогнозов с конца августа до начала октября. Ему прочили треть всех думских мандатов. Однако окончательный итог составил 13,3%, а по Архангельской области - 7,81%. Одной из причин стал разрыв с политическим блоком "Женщины России". Таким образом, в этом политическом конфликте ""Женщины России" - ОВР" проиграли обе стороны.

Выборы существенно изменили расстановку сил в Думе. Хотя коммунисты заняли на них первое место, получив 24,3% голосов российских избирателей, что на 2% больше, чем было у них в 1995 году. Однако общее их представительство в парламенте сократилось примерно на 20%, поскольку в Думу прошли больше политических объединений, чем прежде (если в 1995 году только четыре политических объединения, то в 1999 - уже шесть создали свои фракции в парламенте. Это - КПРФ, "Единство", ОВР, СПС, ЛДПР и "Яблоко").

Что касается представительства женщин, то от партий и движений по общефедеральному округу было избрано 15 женщин: КПРФ - 3, Единство-3, ОВР - 5, СПС - 2, ЛДПР - 0, Яблоко - 2. По одномандатным округам избрано 20 женщин. Таким образом, в Думе 3-го созыва оказались 35 женщин-депутатов, что составляет 7,9% от общего количества депутатов. Но число женщин на руководящих постах в Думе несколько выросло по сравнению с составом руководства Думы в 1996-1999 гг. Так первым заместителем Председателя Думы стала Л. Слиска (Саратов), председателями комитетов: "По делам женщин, семьи и молодежи" - С.П. Горячева (Приморский Край), по делам Севера - Л. Пивненко (Карелия ).

Из кандидатов по двум одномондатным округам в Архангельской области среди 20 мужчин-кандидатов баллотировались две женщины: Т.М.Гудима - депутат Государственной Думы II созыва (она шла по югу области) и Т.С.Подьякова - депутат областного собрания, главный врач онкологического диспансера (по северу области). Обе являются члены КПРФ. Женщины-кандидаты не набрали необходимого количества голосов и не прошли в Думу. Среди причин поражения особенно следует выделить три: 1) потеря авторитета КПРФ в регионе; 2) местные органы власти поддержали кандидатов-мужчин и использовали все возможности для их политической рекламы; 3) женские общественные организации не проявили должной активности по выдвижению и поддержке женщин-кандидатов на выборах. Так, например, президиум областного совета женщин на одном из своих заседаний принял прагматическое решение - поддержать по северному округу кандидата-мужчину (Пискунова А.А.), у которого к этому моменту уже имелся опыт работы в Думе и правительстве. Кроме того, он хорошо представлял проблемы области (поскольку многие годы работал здесь), результативно помогал в их решении, глубоко понимал происходящие в экономике и политике государства процессы, имел, понятную для избирателей, программу выхода из кризиса.

В целом же можно говорить о поражении женщин на парламентских выборах 1999 года. Сложность решения проблем гендерного равноправия в России определяется консервативностью общественного сознания, отсутствием единства в российском женском движении, а также нежеланием политических партий и движений вести работу среди женщин-избирателей и привлекать к своей работе женщин-лидеров. От выборов к выборам в Государственную Думу - высший законодательный орган Российской Федерации - женщин становится все меньше и меньше. Если в Первой Думе женщин-депутатов было 13,6% от общего числа депутатов, во второй - 10%, то в третьей - 7,9% (Россия опустилась на уровень некоторых латиноамериканских и мусульманских государств). В правительстве РФ только одна женщина - В.И. Матвиенко. На нее возложен один из наиболее трудных участков работы - социальная сфера.

Таким образом, на государственном уровне российские женщины постепенно устраняются от процесса принятия важных политических решений, а значит, не имеют возможности решать свою судьбу и судьбу своих детей.

Женщины и их участие в местных органах власти и избирательных комиссиях.

На выборах депутатов в областное Собрание третьего созыва (2000/2001 гг.) в бюллетени для тайного голосования были включены 263 кандидата, из них 38 женщин. В состав областного Собрания в настоящее время избрано 38 депутатов, из них 5 женщин (13,1 %). Для сравнения: в прошлом созыве депутатами областного Собрания были избраны 36 депутатов, из них 7 женщин (19,4 %). Все пять женщин-депутатов имеют высшее образование (2 педагога, 1 врач, 1 инженер-химик, 1 технолог). Одна женщина -депутат является кандидатом химических наук. Трое избраны повторно.

На выборах Главы администрации Архангельской области среди трех кандидатов не было ни одной женщин.

Зато во время выборов глав муниципальных образований, которые состоялись в 24 городах, районах области и Ненецком автономном округе свои кандидатуры на должность главы муниципального образования выдвигали 11 женщин : в городах Архангельск (Гришко А.М.), Котлас (Скопина Т.Н.), Верхнетоемском (Дубанова В.Г.), Виноградовском (Могутова Н.М., Потехина Т.Н.), Каргопольском (Щеголькова Г.П.), Коношском (Шарова Н.Н.), Красноборском (Кувшинова А.В.), Пинежском (Соплякова Е.С.), Соловецком районах (Шабунина И.П.), в Ненецком автономном округе (Федорова Т.В.).

По итогам этих выборов в двух муниципальных образованиях руководителями районов стали женщины. Это Потехина Татьяна, работавшая до избрания заместителем главы муниципального образования "Виноградовский район", и Шабунина Ирина Петровна, заведующая отделом Соловецкого государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника.

18 июня и 3 декабря 2000 года в городах и районах области состоялись выборы в органы местного самоуправления. Всего было выдвинуто 1567 кандидатов в депутаты органов местного самоуправления, в том числе 589 женщин. Из приведенной ниже таблицы видно, что практически в большинстве районов области женщины проявили активность на этапе выдвижения своих кандидатур для участия в выборах. В то же время в городах Архангельске, Северодвинске, Мирном, Коношском, Няндомском, Пинежском районах в бюллетенях для голосования было мало внесено кандидатур женщин.

Таким образом, по результатам выборов женщины заняли лидирующее место в органах местного самоуправления в Соловецком районе (80%), на архипелаге Новая Земля (66,7%), Приморском районе (61,9%). Более половины депутатских мест занимают женщины в городе Котласе (52,6%), Онежском (50,0%), Холмогорском (56,25%) районах.

В то же время в представительный орган местного самоуправления города Архангельска из 30 депутатов избрано только 4 женщины (13,3%), Коношского района из 15 депутатов избрано только 2 женщины (13,3%), Няндомского района из 21 депутата избрано только 5 женщин (23,8%).

Женщины активно участвуют в работе избирательных комиссий. Так в составе избирательной комиссии области - две женщины (секретарь комиссии - Н.Постникова и член комиссии - В. Базаркина) ..

При проведении выборов Главы администрации Архангельской области в декабре 2000 года было сформировано 32 территориальные избирательные комиссии. Всего в их состав вошли 264 человека, из них 149 женщин (56,4%).

Для проведения выборов депутатов областного Собрания депутатов 18 июня 2000 года было сформировано 39 окружных избирательных округов. В работе округов приняли участие 318 человек, из них 166 женщин (52,2%).

Аналогичная картина наблюдается и в участковых избирательных комиссиях. Так в состав участковых избирательных комиссий (без Ненецкого АО) при проведении выборов Главы администрации области в декабре 2000 года было назначено 8902 человека, из них 5363 женщин (60,2 %).

На основании анализа состава территориальных, окружных, участковых избирательных комиссий можно сделать вывод, что в подготовке и проведении выборов, организации избирательного процесса в большинстве участвуют женщины. Они активно участвуют в формировании органов государственной власти и местного самоуправления, но тем не менее именно на муниципальном и региональном уровнях женщины - политики оказываются лучше представленными. Чем выше уровень политики, тем ниже там уровень представленности женщин. В следующей части мы попытаемся проанализировать природу и разобраться в причинах данного явления.

Причины низкого представительства женщин в политике

После анализа ситуации в области рассмотрим теперь основные концепции, объясняющие низкую представленность женщин в политике. Условно эти концепции можно разделить на два блока: институциональные и биологические.

Биологические концепции объясняют отсутствие женщин в политике нежеланием и отсутствием заинтересованности среди самих женщин в силу их природной склонности к домашнему очагу и занятиям поспокойнее. Соответственно, данный подход принимает отсутствие женщин в политике как "естественный" процесс, допуская, тем не менее, что женщины могут изменить свой политический статус, если только они начнут играть "по правилам". Данный подход обвиняет самих женщин в их не(до)представленности на политической арене, в силу отсутствия интереса с их стороны, либо боязни критики как со стороны коллег - мужчин, так и со стороны избирателей. Женщины представляются, как не умеющие действовать и принимать четкие конструктивные решения в условиях жесткой конкуренции, не обладающие ни уверенностью в себе и собственных силах, не обладающие амбициями, необходимыми для участия в избирательных гонках⁹. Сапиро выдвигает "теорию игры", согласно которой мужчины не просто подавляют женщин, но вынуждают их чувствовать себя "неполноценными" и неспособными приспособиться к альтернативному стилю жизни¹⁰. Развивая эту мысль, Е. Здравомыслова и А. Темкина указывают на стремление женщин минимизировать риск неудачи и остаться в относительно безопасной сфере, где они наиболее компетентны, т.е. в семье, выполняя традиционные роли. Кроме того, женщины опасаются критики электората и коллег в частности за то, как они воспринимают те или иные политические вопросы; женщины также чаще, чем мужчины испытывают неуверенность в том, что им не хватает необходимых знаний или опыта. Ещё одна проблема, выделенная ими в отношении женщин - это опасения в том, что женщин-политиков, особенно молодых и с детьми, будут воспринимать как плохих матерей, пренебрегающих своими прямыми обязанностями. Подобные опасения указывают на тот факт, что биологические концепции игнорируют важность противопоставления частной и общественной жизни и устанавливают "нормы" того, что должно считаться "мужским", а что "женским" и, соответственно, препятствуют прохождению и участию женщин на политической арене¹¹. Таким образом, биологические концепции рассматривают женщин как ответственных за их низкое представительство в эшелонах власти, игнорируя при этом социально-политические факторы, влияющие на возможности женщин для активного участия в политике.

С другой стороны, институциональные концепции признают, соглашаясь с тем, что это противопоставление создаёт барьер для женщин, интересующихся политикой. Этот подход анализирует как социальные (особенно влияние социализации, гендерных ролей и стереотипов), так и политические факторы при объяснении низкой представленности женщин в политике (Е. Кочкина, 1999; Л. Попкова, 2000)¹². Иными словами, институциональный подход объясняет разрыв в количественной представленности женщин и мужчин в политической сфере структурными, ситуационными и культурными объяснениями. Акцентируя внимание на роли социализации и гендерных стереотипов и ролей, данный подход показывает, что культурные нормы определяют идентичность и ожидания, предъявляемые женщинам и мужчинам начиная с самого детства, в ходе социализации и адоптации ими того, что приемлемо для мужчин и для женщин как культурная норма их поведения в социуме. На протяжении многих веков "женское" ассоциируется с приватной сферой, делая женщин ответственными за воспитание детей и домашний быт, в то время как "мужское" ассоциируется со сферой общественного, только мужчин представляя в качестве граждан, наделенных всеми гражданскими правами. Сфера домашнего и частного, соответственно, играет определяющую роль при формировании ролей, обязанностей и ценностей женщин. Что же касается мужчин, то поскольку им доступ в политику всегда был открыт, в политике доминируют маскулинные ценности, например рациональность, независимость, агрессивность, состязательность и т.д. Таким образом, политика приобрела мужское лицо, а женщины не поощряются к политической деятельности, и мир политики является чуждым их социализации, поэтому участие и карьера в политике не рассматриваются многими женщинами в качестве возможной жизненной ориентации.

Гендерные роли и стереотипы служат усилению мнения о том, что политика не женское дело, поскольку ограничивают возможности женщин к активной общественной деятельности. Женщины связаны ответственностью за детей и семью, которые ограничивают их время и возможности для индивидуального роста и приобретения опыта, необходимых для политической деятельности, например повышение образования, карьерный рост или участие в общественных организациях.

Институциональный подход также акцентирует внимание на том факте, что политическая сфера в большей степени толерантна к мужчинам, чем к женщинам (Айвазова, 1998; Айвазова, Кертман, 2000)¹³, что проявляется в виде барьеров для возможностей политического участия, например, правил или предрассудков против женщин в политике. Хеге Шейе¹⁴ в своей статье отмечает боязнь мужчин допустить женщин в институты власти, поскольку они могут разрушить их гегемонию и разрушить существующие партии, голосуя внутри партий против партийной линии. Поэтому мужчины - политики используют различные электоральные правила с тем, чтобы ограничить возможности избрания женщин-кандидатов, например, помещая имена женщин-кандидатов в конец партийных списков. Другая тенденция - выдвигать женщин на посты, являющиеся непривлекательными для мужчин в силу отсутствия денег и реальной власти, например, социальная политика, здравоохранение, культура, образование и т.д.

Таким образом, институциональный подход, в противовес биологическому, объединяет три теории, объясняющих дискриминацию женщин в сфере политики - структурную, ситуационную и культурную. Структурная теория указывает на социализацию женщин как на причину дискриминации. В результате ориентации девушек на семью и сферу частного в ходе их социализации, в них не формируется ни интерес, ни способности, традиционно ассоциирующиеся с политической деятельностью. Вдобавок ко всему у женщин отсутствует пример женщин-политиков в качестве ролевой модели. Ситуационная теория очень близка по своей сути к структурной. Ситуационная теория предполагает, что женские гендерные роли, выполняемые ими в семье, могут выступать в качестве препятствия, не позволяя женщинам становиться депутатами и не допуская их в политику. Согласно данной теории, низкая представленность женщин в структурах власти может быть объяснена их слабой представленностью в сфере бизнеса, а также в тех отраслях и профессиях, где, как правило, формируется политическая элита. Более того, как указывает Поливаева, экономический статус женщин обычно ниже экономического статуса мужчин, что в свою очередь сказывается на их финансовых возможностях для организации своей предвыборной кампании¹⁵ . Последняя теория, культурная, касается стереотипов и предубеждений, распространенных в обществе, и настроенных против женского участия в сфере публичного и, тем более, политического. Данная теория предполагает, что восприятие гендерной дискриминации отбивает у женщин кандидатов охоту к участию в выборах и работе в социальной сфере и тем более к поддержке других женщин и работе с женскими организациями.

Женщины - политики и интересы женщин

Появление женщин на политической арене делает вопрос о том, чьи интересы женщины - политики выражают, крайне актуален в России и во всем мире. Ощущают ли женщины - политики себя в качестве представительниц и выразительниц "женских" интересов? С этой точки зрения необходимо выяснить, что понимается под "женским" интересами, женщины как группа, и что такое представительство интересов.

Идея того, что женщины имеют отличные от мужчин интересы и опыт, которые должны быть представлены в политике согласно принципам демократии, была выдвинута в 60-е феминистками "второй" волны. Сапиро утверждает, что поскольку социальный статус женщин и мужчин различается, кроме того женщины подвергаются сексизму и дискриминации, то объективно их интересы не могут совпадать. Женщин же объединяет общая идея исправления ситуации дискриминации, хотя их различия в плане класса, расы, сексуальной ориентации и т.д. обуславливают разные способы борьбы.

Кроме того, многие исследователи феминистического (Силласте Г.Г., Айвазова С.Г., Шинелева Л.Т., Randall V.)¹⁶ толка утверждают, что политический процесс не является гендерно-нейтральным, но способствует дискриминации в отношении женщин в сфере политики. Например, они ссылаются на тот факт, что женские вопросы обычно исключены с политической повестки дня, где доминирует проблематика, ориентированная на мужчин и их интересы, а женская проблематика и видение проблем остаются не выраженными. Продолжая данную мысль, исследователи поднимают вопрос о "предполагаемой" нейтральности государства, которое подменило зависимость женщин от мужчин (мужей) на зависимость их от государства (дополнительные условия труда, или клиенты социальных программ и получатели социальных пособий). Стоит также упомянуть, что роль и значение женщин в создании государственного благополучия игнорируется, как не признаётся и тот факт, что государство выигрывает от гендерного разделения труда и существования неоплачиваемого домашнего труда женщин.

Таким образом, исследователи утверждают, что женщины представляют собой единую группу, объединенную общими интересами, нацеленными на исправление условий жизни, а также в силу того, что они как группа последовательно исключаются из политического процесса. Поэтому многие исследователи утверждают, что привлечение женщин в политическую деятельность будет способствовать искоренению ситуации дискриминации во всех сферах бытия социума.

Соответственно, вопрос о том, будут ли женщины-политики представлять интересы женщин, и работать над изменением политической повестки дня с учетом "женских" интересов требует анализа понятия "представительства интересов" как такового как мы указывали в наших предыдущих публикациях¹⁷. Требования представительства женщин в структурах власти выходит за рамки представительства символического и превращаются в требования фактического, реального представительства. Продолжая данную мысль, Питкин приходит к выводу о том, что мы можем говорить как минимум о двух типах политического представительства: дескриптивном и субстанциональном¹⁸. Для субстанционального типа важно, "кто" является выразителем интересов, для дескриптивного - "что" представители выражают или делают. С одной стороны, дескриптивное представительство основано на принципе присутствия в представителе каких-либо совпадающих с избирателями характеристик или черт, на наличии общего. Соответственно, только женщины могут выражать интересы "женщин". С другой стороны, субстанциональное представительство предполагает, что политика и избирателя объединяют общие идеи и взгляды, которые этот политик берётся выражать. С этих позиций мужчины могут являться выразителями "женских" интересов, если он придерживается тех же взглядов, что и женский электорат. Тем не менее, как показывают исследования российских политологов(Айвазова С.Г., Кертман Г.) , только женщины-политики, да и то не все, придерживаются идеи того, что женщины дискриминируются, и их интересы должны быть представлены в политике¹⁹.

Основной аргумент, используемый против представительства женщин женщинами, заключается в требовании универсального представительства интересов всех групп, с учетом их ситуации и интересов. Но Айрис Янг (1989) указывает, что понятие универсальности уже гендерно-окрашенно, поскольку оно ассоциируется со сферой общественного, которая традиционно была мужской сферой. Кроме того, принцип универсальности и всеобщности опускает индивидуальные и групповые различия, предполагая "одинаковое" отношение к каждому индивиду. Но поскольку женщины традиционно были исключены из сферы публичного, где доминировали мужские ценности, то универсальное политическое представительство предполагает некую однородность, подминающую под себя групповые отличия, и в общественной практике это выливается в то, что прежде исключенные группы сравниваются и выравниваются по "норме", списанной с привилегированных групп²⁰. Как и Янг, Анна Филлипс утверждает, что наше общество неоднородно. Не существуют некие абстрактные индивиды, но существуют члены различных привилегированных или дискриминируемых групп²¹. То есть, концептуализация представительства в терминах всеобщности и универсальности не только неизбежно приведёт к игнорированию женской специфики, интересов и потребностей, но и к постоянному сравнению женщин с "общечеловеческой нормой", представленной мужчинами.

Тем не менее, как показывают исследования политологов, женщины не всегда представляют интересы женщин и иногда предпочитают дистанцироваться от всего, что связано с "женским" вопросом. В литературе встречаются два вида дистанцирования: синдром "королевы улия" ("The Queen Bee Syndrome")²² и синдром "чуланной феминистки" ("The Closet Feminist Syndrome")²³. Синдром "железной леди" предполагает, что женщины-политики осознают существование проблемы дискриминации, но не считают, что обязаны выступать от лица всех женщин. Женщины с подобным синдромом полагают, что добились всего сами, и рассматривают свой успех как результат своих усилий и своей мотивации. Соответственно, они полагают, что женщины, стремящиеся к успеху, должны пройти такой же путь. Ярчайшими примерами проявления подобного синдрома являются Маргарет Тэтчер, Мадлен Олбрайт, да и в российской политике есть не мало подобных примеров. Синдром "чуланной феминистки" подразумевает, что женщины-политики сознательно избегают каких-либо официальных высказываний в пользу женщин из опасений быть названными феминистками, что включает определенный политический риск, учитывая негативное отношение к феминизму как понятию и явлению как в России, так и за рубежом. Примером женщины-политика с таким синдромом можно считать, например, Ирину Хакамаду.

То есть, необходимо признать, что просто присутствие женщин в коридорах власти не является целью, для изменения положения женщин важно, чтобы женщины - политики придерживались феминистической ориентации.²⁴ Таким образом, можно заключить, что женщины должны быть представлены в эшелонах власти, и быть выразителями женских интересов. Только так можно будет изменить положение женщин в политике и во всех остальных сферах бытия общества.

Выводы

Несмотря на то, что женщины преобладают среди избирателей и гораздо активнее участвуют в выборах, нежели мужчины, несмотря на то, что они гораздо активнее в НГО и НКО, тем не менее, только на уровнях региональной и муниципальной политики женщины представлены чуть лучше. На государственном уровне российские женщины по-прежнему устраняются от процесса принятия важных политических решений, и как следствие, не имеют возможности решать свою судьбу и судьбу своих детей. Чем выше уровень власти - тем меньше там женщин. Делая подобный вывод, мы отнюдь не подразумеваем, что уровни местной политики менее важны по сравнению с уровнями национальной и международной политики. Мы утверждаем, что пока женщины в России не станут равноправными партнерами, участвующими в принятии решений во всех сферах жизни российского социума на всех уровнях власти, положение самих женщин не изменится.

В данной статье мы также предприняли попытку анализа причин сложившейся ситуации и выделили основные теории, объясняющие отсутствие женщин в политике. Консерватизм российского общества, отсутствие единства женского движения в России, не желание политических партий и движений работать с женским электоратом и привлекать женщин-лидеров к работе и т.д. обуславливают трудности решения проблемы гендерного политического равноправия в России. Но на настоящий момент такие переменные успеха женщин - политиков как отсутствие денег и доступа к информации, недостаток опыта и попытка говорить от лица всех женщин России, не учитывая существование различий между женщинами, являются ключевыми причинами ситуации политического неуспеха женщин в России и, более того, препятствуют их прохождению в политическую элиту. Это обозначает, что изменения для женщин - политиков в данных условиях возможны если:

государство включится в работу по изменению ситуации на институциональном уровне, внедряя такие меры, как, например, квоты (в качестве временной меры) и одновременно развивая социальную инфраструктуру;

для женщин будут организовываться тренинги и курсы, включающие курсы повышения самооценки, развития лидерских качеств, риторики, повышения квалификации и т.д.

будет проводиться работа со СМИ с целью преодоления стереотипов и создания позитивных имиджей женщин;

женщины-политики будут работать с различными женскими организациями и женщинами из академической среды. Только через подобную кооперацию женщины России смогут достичь реальных успехов, продвинуть женщин и изменить положение не только женщин, но и всего российского общества.