“Зеленые” в понимании некоторых людей - это какие-то малограмотные экстремисты, крикуны, которые не способны на разумные поступки. Но за этим термином скрывается очень широкий спектр сил. Уральский экологический фонд, чей актив формируется с 1988 г. - это люди, которые стремятся найти причины проблемы и понять, что нужно сделать, чтобы изменить ситуацию. Поэтому мы много внимания уделяем разработке стратегических решений и общественному контролю за экологической обстановкой, донесению достоверной информацию до “структур влияния” - прессы, власти, бизнесменов и хозяйственников - словом, тех, кто реально что-то решает.

Мы участвовали в общественной экспертизе областных законов (и стандартов) о питьевой воде, о радиационной безопасности, об энергосбережении, занимаемся экспертизой экономических проектов с точки зрения их экологической безопасности. Проведя экспертизу проекта строительства блока БН-800 на Белоярской атомной станции, мы аргументированно доказали, что оно не только опасно, но экономически невыгодно, предложили способы более рационального использования имеющихся мощностей. Мы пытались обеспечить гласность в расходовании средств бюджета Свердловской области на решение экологических проблем, но пока особого успеха не достигли.

Так как мы по многим вопросам оппонируем органам власти, они нас не очень любят. Речь идет не об устранении отдельных недостатков, а о борьбе на уровне системы. Здесь один в поле не воин, нам нужна поддержка населения, получить ее - наша важнейшая задача. У нас нет денег, мы можем только давать консультации. Но и это уже немало. Если бы люди хотели пользоваться этой информацией, хотели менять условия своей жизни, хотели сопротивляться, когда из крана течет желтая вода, которая не пригодна для питья... Пока многие воспринимают экологический геноцид как нечто неизбежное. Но постепенно, привлекая к нашим кампаниям новых сторонников, мы сможем добиться реальных изменений.

В 1995 году во время выборов губернатора в Свердловской области Уральский экологический фонд обратился к кандидатам в губернаторы с просьбой ответить на вопросы “экологической анкеты”, восемнадцать вопросов которой затрагивали широкий спектр проблем - от Концепции устойчивого развития области и бюджетного финансирования до качества питьевой воды. Это обращение поддержали более 30 общественных организаций области. Шесть из девяти кандидатов публично высказали свою позицию по вопросам экологии. Результаты анкетирования были освещены областными средствами массовой информации, их анализ дан в “Вестнике Уральского экологического фонда”.

В итоге “экологического экзамена” выиграли все жители Свердловской области: кандидаты в губернаторы, а это известные в области личности, реально влияющие на ход ее развития, получили полное представление о всем комплексе экологических проблем и выразили готовность предпринять конкретные шаги для их решения.

(по материалам “Вестника Уральского экологического фонда”, газеты НГГ и информационного бюллетеня “Курсив”)

“Я принимаю участие в общественной защите. Массовой практики защиты у нас нет, мы прицельно защищаем самые интересные дела, которые рассматриваем как “лакмусовую бумажку” для анализа общей ситуации. Почему у нас так нужны общественные защитники? В западных странах развита деятельность социальных работников. Во многих судах, прежде чем вынести наказание, судья, особенно если это связано с мелкими нарушениями, берет на себя функцию социального работника, сам разбирается в ситуации или направляет в службу, где конкретный человек получит помощь. У нас такой инфраструктуры нет. Общественный защитник, близко знакомый с социальной проблемой, в суде может выполнять роль социального работника, раскрывая перед судьями, перед народными заседателями личную ситуацию обвиняемого.

С., женщина 66 лет, значительную часть своей жизни провела в тюрьмах, считается особо опасной рецидивисткой. Ее история очень трагична. Она сирота, после войны совершила правонарушение, и с той поры сама ситуация, неадекватность поведения С., ее неумение устроиться в жизни, отсутствие помощи со стороны других людей все время подталкивали к тому, что выйдя из тюрьмы, она совершала новое правонарушение и т.д. Вся эта система-машина устроена так, чтобы подвести человека под определенные нормы и опять посадить. Мы боремся за то, чтобы освободить С. из-под стражи, поскольку, во-первых, неясен сам характер нарушения (человек, у которого С. предположительно совершила кражу, скрывается, не приходит в суд), во-вторых, нет многих допустимых и недопустимых доказательств. Нет даже формальных оснований, чтобы содержать ее под стражей.

Выпускник детдома П. совершил кражу, его посадили, а когда освободился - оказалось, что его выгнали из дома; затем новое задержание - хранение краденых вещей... В доме, где жил этот мальчик, собрались несколько женщин и образовали общественный комитет в его защиту. Мы помогали женщинам составлять разные документы, участвовали в работе судебных заседаний, подготовили ходатайство о рассмотрении гражданского дела, чтобы ему дали возможность вселиться в свою квартиру. Реакция государственных органов была стандартной. Мальчика не прописывали, не давали паспорт. Прокурор просил пять лет строгого режима. Наша цель заключалась в том, чтобы показать суду, что этот человек совершает нарушения не в силу каких-то пагубных привычек, не в силу порочности натуры, а в силу неадекватной реакции. Нам удалось изменить отношение к делу. Нельзя сказать, что судьи “плохие люди”, просто, в силу существующих технологий, они приучены к определенным стандартам и стереотипам поведения. П. дали меньший срок (хотя если бы дело рассматривалось в суде присяжных, его бы освободили из-под стражи, доказательства были собраны с многочисленными нарушениями закона).

В передаче “Облака” по “Радио России” мы рассказали об этом случае. Одна женщина написала, что у нее есть дом, она готова принять парня…”