ВВЕДЕНИЕ
Третий сектор и реформы в России
До сих пор российские реформаторы не рассматривали инициативы граждан как значимую социальную силу. Основные экономические и социальные преобразования общества строились практически без опоры на конструктивные общественные инициативы. Это серьезно подрывало доверие к власти. Шанс, который дает Третий сектор, - мы считаем принципиально важным для судьбы реформ.
К третьему сектору относят независимые от государства общественные (неправительственные) объединения разных форм, которые создаются гражданами для реализации инициатив некоммерческого характера и направлены как на самореализацию, так и на достижение социальных изменений, значимых для общества в целом. Это новый ресурс общественности и общественной инициативы, под которой мы понимаем не только организационно-правовую форму (общественные объединения, некоммерческое партнерство и т.п.), но и те группы, в том числе и профессиональные, которые обеспечивают выполнение социально-значимых функций.
В мире Третий сектор называют по-разному:
О.Казаков. Информационный бюллетень,
Программа "Поддержка общественных инициатив",
М.Сентябрь 1996 г.
При отсутствии участия и контроля со стороны общественности "реформы" приводят к тому, что органы власти теряют возможности для эффективного исполнения своих функций. В этом случае никто не застрахован от стремления ведомств расширить сферу своей компетенции (необязательно вместе с увеличением своей компетентности), иметь как можно больше полномочий и льгот, но одновременно свести свою ответственность к минимуму.
Мы считаем, что именно Третий сектор в России сейчас является пространством, где в наибольшей степени сформированы условия и предпосылки для становления гражданского общества. Во многом это связано с исторически сложившейся еще до перестройки осознанной гражданской позиции лидеров общественных движений и объединений.
В этом контексте нас, как представителей некоммерческих организаций, волновали следующие вопросы:
По результатам различных социологических опросов последних трех лет свыше 70-75% россиян выступают за реформы и столько же - против того, как они проводятся. Результаты реформ соответствуют интересам лишь 10% из наших сограждан. Свои надежды (но не уверенность) с ними связывает около 30% населения.(1). Ситуация парадоксальна - ни власти, ни большинство населения не желают возвращения к старой модели общества. Но это же большинство воспринимает реформы как стихийное бедствие и не представляет, как можно реально участвовать в реформах, влиять на государственный оборот дел, а не только выживать в крайне тяжелых условиях.
Образующаяся социальная напряженность ищет выхода в политической разрядке, порождая раскол общества. Резкое имущественное расслоение на фоне падения уровня жизни большинства населения не привело у нас к какой-либо социальной консолидации. В 1996 году доходы 10% самых богатых и 10% самых бедных граждан различались в 13 раз. При этом к наименее обеспеченной части общества относятся одновременно и часть профессуры, особенно в провинции, и сотрудники судебной системы, и алкоголики и наркоманы; к наиболее обеспеченной - и административная элита, и лидеры мафиозных группировок. В России, по своей Конституции являющейся социальным государством, не сформирован какой-либо баланс интересов (социальный договор) между гражданами с разным уровнем доходов, а также теми, кто нуждается в адресной помощи. Общественное иждивенчество в разных группах проявляется по-разному: богатые не платят налоги, бедные выживают из деревни пришлого фермера, который пообжился и завел себе хозяйство лучше, чем они. Опыт многих стран свидетельствует, что в таких условиях невозможны ни политическая стабильность, ни экономическое развитие и рост благосостояния, которых мы ждали от “рыночных реформ”.
Ресурсы демократизации, на волне которой фактически и состоялась перестройка, уже близки к исчерпанию. Сегодня уже невозможно опираться на творческую энергию, которую в конце 80-х порождали “выборы директоров” на предприятиях, первые успехи в самоуправлении трудовых коллективов и Советов народных депутатов в небольших российских городах, политические клубы. Те самые реформы, ходом которых разочаровано большинство населения страны, проводятся законной, избранной демократическим путем властью.
Где новая точка опоры? Этот вопрос волнует и “власть”, и “народ”. Не случайно появился не только политический (президентский), но и общественный заказ на поиск “национальной идеи”, развернулась широкая дискуссия на тему “Почему реформы в России терпят крах?”. Многие авторы справедливо указывают на то, что исторической ошибкой реформаторов на Руси (не только нынешних, но и предыдущих) было отношение к нашей ментальности, культурной “необщности выражения” не как к реальности, “обладающей собственной весьма жесткой структурой, глубоко укорененной системой ценностных ориентаций и значительной сопротивляемостью к посторонним влияниям”(2), а как к пластичному материалу; “взгляд на человека как на чистый лист бумаги”. Именно на эти скрытые пласты реальности - специфику культуры тех, кто должен был эти реформы реализовывать - реформаторы часто “налетали как корабль на рифы”.(3) В. Попов сформулировал даже “закон ментальной идентичности", который выражает степень соответствия содержания реформ менталитету российского народа, если “менталитет” - это глубинные, вековые константы социального и национального характера, архетипические представления, ценности, идеалы жизни народа, а идентичность - соответствие, тождество.(4)
До сих пор в идеологии реформ господствовала тоталитарная по своему смыслу установка. До сих пор (даже в “мягких формах” проведения социальной политики) люди с их проблемами рассматривались как объекты нормативного регулирования, а не как субъекты собственной жизни - субъекты самоорганизации, самозанятости и взаимной поддержки. “Как социальных инвалидов государство оценивало и женщин, и детей, и инвалидов, и пенсионеров, - то есть основную массу всего населения страны”.(5) Если альтернативой социальной “инвалидизации” и общественного иждивенчества не могут стать ценности индивидуализма, не специфичные для нашей культуры, то где же выход? Возврат к патриархальной “общине” или к ее модернизированной версии (с учетом “зарубежного опыта” японской системы пожизненного найма) представляется не меньшей утопией, чем повсеместное введение протестантской этики. Как проводить реформы, опираясь на “тысячелетние архетипы социальной справедливости и взаимной выручки”(6), в условиях, когда, по образному выражению Марины Цветаевой, “сознание неправды денег в русской душе невытравимо”?..
Обратимся к российской истории. Реформы 1860-х годов тоже начинались “сверху” и изменили не только отношения собственности, но и весь уклад жизни, породили начало капитализма в России и масштабные социальные проблемы - бедность в прежде благополучных слоях общества, отчаянную нужду в заработке при недостатке рабочих мест, разрушение привычной системы социального попечительства, основанной на родственных и общинных связях. В ответ появились первые общественные ассоциации, возникло движение трудовой помощи, самым известным проявлением которого стали артели. Знаменитая “швейная мастерская” Веры Павловны из романа Чернышевского “Что делать?” - образ, с большой политической чуткостью воплотивший идеи многочисленных трудовых коммун. Они, с одной стороны, давали самостоятельный заработок, с другой - моральную и интеллектуальную поддержку. Артели, товарищества, общества взаимного кредита, - исторически признанные в нашей стране формы организации производства и распределения доходов указывают на ту “очевидно наиболее приемлемую для России” модель, которая позволяет “реализовать личный интерес в коллективе и при помощи коллектива”(7). “Почему создавались артели? Потому что все всеобщие начинания русских людей того времени считали ее [эту форму деятельности] самой справедливой, настоящей, естественной и простой”(8)
Именно эти соображения об органичности подобной формы хозяйственно-общественной жизни позволяют нам говорить о нарождающемся секторе социальной экономики - сообществе некоммерческих организаций и общественных объединений - как о будущем России.
“Третий сектор” отнюдь не является “западным” нововведением. Он очень органичен для нас, так как дает шанс соединить предпринимательскую инициативу и деловую сметку с ценностями взаимоподдержки и справедливости, приобрести самоуважение вне зависимости от наличия счета в банке, ощутить полезность своей деятельности. Речь здесь может идти и о благотворительных организациях, и о малом предпринимательстве. Многие инициативы в социальной сфере, где отсутствует платежеспособный спрос, сегодня вынужденно осуществляются на принципах самопомощи отдельных групп населения (например, многодетные семьи), с широким привлечением неоплачиваемого труда. Немного изменить обстоятельства - и они станут живительной средой для развития нормального рынка отечественных товаров и услуг для населения, обеспечат создание миллионов полноценных, приносящих и нравственное удовлетворение, и достойный доход рабочих мест.
Ответы на поднятые выше вопросы мы искали, когда совместно с коллегами по Третьему сектору из России и Америки, планировали и осуществляли программу региональных семинаров на тему: "Эффективное управление некоммерческими организациями" (Томск, Екатеринбург, Челябинск, Владивосток) в 1994-1995 гг., а затем программу "Социальное партнерство" (Иркутск, Томск) в 1995-96 гг. В ходе совместной работы и тренеры-консультанты, и участники семинаров нашли много общих интересов. Мы собирали команду, не торопясь - постепенно узнавая друг друга, учась слушать и слышать своих коллег. Стали строить общие проекты, часть из которых реализовалась в методиках, рабочих материалах для семинаров, книгах. Где-то к концу 1995 г. нам стало понятно, что несмотря на "географическую" разницу - от Санкт-Петербурга (Александр Сунгуров, Алла Шаболтас, Елена Забадыкина и другие наши коллеги из Кризисного центра для женщин), Екатеринбурга (Геннадий Ращупкин), Томска (Лариса Курбатова, Екатерина Сырямкина), Челябинска (Мария Соболь) и Иркутска (Альбина Широбокова) до Владивостока (Степан Галушкин, Лев Коломыц, Игорь Голубкин, Валентина Кубанина, Татьяна Семенова), Москвы (Вера Демичева, Андрей Вакуленко, Наталья Жадько, Татьяна Конышева, Марина Либоракина, Михаил Флямер и Владимир Якимец), различия в образе жизни - Марина Иванова работает в заповеднике и каждое утро видит сизые от тумана лесные поляны, Иван Вотинов живет в небольшом уральском городке Нязепетровске, а Бернадин Джоселин - в американском Вашингтоне, - нас объединили общие демократические ценности и идеи.
Так мы - люди с разной ментальностью, разным типом и уровнем образования, с различным жизненным багажом, не во всем совпадающими взглядами и позициями - создали неформальное объединение, которое получило название Деловая сеть развития некоммерческих организаций. Объединило нас стремление не только совместно делать и действовать (проводить семинары и другие мероприятия), но и размышлять, анализировать проблемы развития третьего сектора. Нам стало понятно, что сообща можно "атаковать" социальную задачу любой сложности, что технологии и умения каждого/ой в общей деятельности приводят к синергетическому эффекту: от сложения сил и знаний результат усиливается и улучшается многократно.
На первом этапе становления Деловой сети нам не сразу удалось выделить четкий круг тех принципиальных проблем развития сектора, на решение которых будет направлена наша совместная работа. В ходе подготовки и обсуждения книги "Социальное партнерство: заметки о формировании гражданского общества в России", которая обобщила опыт 1995-96 гг., мы выделили три важнейших блока проблем:
Эти ориентиры сохранились и в книге, которую Вы читаете. Но у нее есть и принципиальное отличие: у "Социального партнерства" было три автора (М.Либоракина, М.Флямер, В.Якимец), у этой работы - около двадцати. Участники Деловой сети около года готовили материалы для книги в режиме телекоммуникации, посылая друг другу сообщения по электронной почте. Это был новый и довольно непростой опыт поиска взаимопонимания и налаживания партнерских рабочих отношений. На двух встречах (под Серпуховым в 1995 г. и в Москве в 1996 г.), а также в ходе переписки по электронной почте, мы пришли к выводу, что будущее России во многом зависит от того, сколь сильным станет содружество некоммерческих организаций и как скоро это случится. Отсюда и название этой книги: "Гражданские инициативы и будущее России".
Мы будем рады отзывам и новым идеям для совместной работы.
М.Либоракина, В.Якимец
