Российское общество: две гомосексуальные субкультуры По материалам монографии О.Здравомысловой, М.Арутюнян "Российская семья на европейском фоне", подготовленной на основании результатов международного социологического исследования.

Пролетарская революция 1917-го года, декретом освободившая российскую женщину и объявившая, что гендерного конфликта более не существует; на долгие годы вытеснила его в область бессознательного. Осознание этого конфликта было не только бессмысленным, так как не могло иметь никаких конструктивных последствий, но и временами опасным. Сегодня, когда граждане России вынуждены постоянно определять и переопределять свою социальную идентичность (оппозиция - истэблишмент, коммунисты - демократы, интернационалисты - национал-патриоты и т.п.), противоречия в отношениях между полами по-прежнему ускользают из поля зрения. Большинство современных российских мужчин придерживается установок, в которых представления о равенстве полов прекрасно уживаются с патриархальными стереотипами. Их разделяет и значительная часть женщин, что в свою очередь маскирует гендерный конфликт, создавая впечатление "консенсуса" между полами. Однако, результаты сравнительных социологических исследований, проводившихся в 1991-1194 годах в ряде бывших стран социалистического блока и Западной Германии, со всей очевидностью свидетельствуют, что конфликт этот в России чрезвычайно резок и глубок. Данные исследования позволяют легко проиллюстрировать проявление гендерных противоречий и на социальном, и на межличностном и на семейном уровнях.

Реальный и желаемый уровень влияния

И хотя в России женщины оценивают свое влияние в семье выше, чем где бы то ни было, и заметно выше, чем мужчины, основные расхождения в ответах российских мужчин и женщин возникают, когда речь заходит о норме женского влияния в профессиональной сфере, и особенно, - в политике.

Можно сказать, что налицо три типа "профилей влияния": гендерно-согласованный, тяготеющий к эгалитарному (Западная и Восточная Германии); гендерно-согласованный, тяготеющий к традиционному (Венгрия) и гендерно-рассогласованный (Польша, Россия). При "гендерно-согласованном эгалитарном" профиле и мужчины, и женщины стремятся повысить влияние женщин в профессии и политике примерно до 50% (в этом смысле всех опередила Западная Германия) и снизить влияние женщин в семье (в этом отношении лидирует Восточная Германия). Интересно, что в Восточной Германии и мужчины, и женщины крайне низко оценивают реальное влияние женщин в профессиональной области. Однако, судя по объективным показателям женской занятости, эта оценка кажется весьма заниженной. Вероятно, она отражает феминистские ориентации жителей Восточной Германии. Однако даже в этих странах нельзя говорить о стремлении к равенству в семье: здесь женская прерогатива сохраняется.

В Венгрии и мужчины, и женщины, напротив, хотели бы снизить влияние женщин в профессиональной сфере. Венгров вполне устраивает "внутрисемейный матриархат": женщины не хотят "делиться" влиянием в семье с мужчинами, а мужчины на него и не претендуют. Лишь в политическую сферу и мужчины, и женщины несколько больше склонны впустить женщин, однако оценка женского влияния останавливается на весьма скромной отметке 34-35%: Бал по-прежнему будут править мужчины!

В Польше и особенно - в России налицо существенная "гендерная рассогласованность", при которой женщина претендует на значительно большую долю "общественного пирога", чем мужчин склонны были бы им уступить. Это особенно заметно в России, где женщины стремятся к даже большее, чем у мужчин, влиянию в профессиональной сфере, тогда как представители сильного пола желали бы урезать даже то влияние, которое женщины уже имеют, не говоря о чем-то большем. Пускать женщин в политику российские мужчины не собираются - это особенно ярко прослеживается на фоне других стран.

Российские женщины более резко стряхивают со своих плеч бремя семейной власти, чем того ожидают мужчины. Как видно из таблицы 1., оценка желаемого влияния в семье у женщин понижается на 12 пунктов, тогда как у мужчин - только на 5 пунктов. Очевидно, что женщины стремятся "отдать" несколько больше ответственности, чем мужчины склонны "принять".

Эти данные свидетельствуют, что "гендерное противостояние" развивается в России весьма остро, хотя и не выливается в заметные общественные акции или сколько-нибудь влиятельные движения.

Сдерживаемые глубоко укоренившимися стереотипами, страдая от чувства вины за реализацию своих амбиций во внешнем "мужском" мире, российские женщины берут реванш в своей традиционными епархии - в семье.

Показательно, что российские женщины оценивают коэффициент участия мужей в домашнем хозяйстве и воспитании детей как чрезвычайно высокий по сравнению с другими странами и даже превышающий 50%. Это, разумеется, является некоторым преувеличением и не согласуется ни с другими данными ни со здравым смыслом. В то же время, именно российские женщины наименее удовлетворены участием мужей как в домашнем хозяйстве, так и в воспитании детей. По-видимому, "гендерное счастье" на традиционной (Венгрии) или эгалитарной (например, Восточная Германия) почве "работает" лучше, чем при противоречивом сочетании того и другого, характерном для русских семейных мужчин и женщин.

Гендер и опыт общения

Напряженное отношение между полами отчетливо выступает в ответах российских мужчин и женщин на вопрос о том, каков их опыт общения с людьми своего и противоположного пола. При этом предлагалось одиннадцать утверждений, каждое из которых относилось к общению с женщинами/мужчинами и оценивалось по 5-бальной шкале от "совершенно не согласен" до "совершенно согласен".

 Число ответивших от 471 до 479 замужних женщин. Промежуточные ответы исключены.

Из приведенных таблиц видно, что утверждения могут быть с определенной долей условности сгруппированы. Первая группа: понимание, доверие, эмоциональная поддержка, конфликты - характеризует, прежде всего, эмоциональные межличностные отношения. Вторая группа определяет деловые отношения: профессиональный рост, конкуренция на работе. Суждения третьей группы относятся к социальному взаимодействию: практическая поддержка, конкуренция в частной жизни. Четвертая группа высказываний - восхищение и пример в жизни. Наконец, последняя, пятая "группа" состоит всего из одного утверждения - "мужчины/женщины придают мне важные импульсы в жизни", которое в определенной степени подразумевает культурный стереотип, что более или менее замаскированная сексуальная игра является стимула человеческой активности.

Анализируя полученные данные, можно с достаточной точностью сделать заключение о весьма высокой гендерной сегрегации опрошенных в общении.

У женщин все высказывания первой группы скорее относятся к своему, чем к противоположному полу, у мужчин исключение делается для эмоциональной поддержки. Все суждения второй и третьей групп и мужчин, и женщин в большей мере относятся к собственному полу; то же самое справедливо для женщин в отношении суждений четвертой группы - и уважение, и восхищение они чаще испытывают по отношению к женщинам. Myжчины чаще восхищаются женщинами, хотя несопоставимо чаще в качестве примеров избирают мужчин. Лишь с последним высказыванием о "важных жизненных импульсах" опрошенные согласны чаще по отношению к противоположному полу, чем к собственному, причем представители другого пола "активизируют" почти половину мужчин и менее трети женщин.

Возможно, это предположение кажется слишком смелым, но создается впечатление, что наши опрошенные "нарисовали" портрет двух в духовном и социальном смысле гомосексуальных субкультур, ориентированых на отношения доверия, понимания, поддержи уважения, подражания, равно как и открытой, осознанной борьбы преимущественно внутри собственного пола. Взаимодействие же между полами в значительной мере построено для мужчин на "восхищении", "импульсах" и "эмоциональной поддержке", а для женщин - отчасти на потребности практической и эмоциональной поддержки со стороны мужчин. При этом в сознании опрошенных, особенно женщин, "эмоциональная поддержка" со стороны представителей противоположного пола каким-то образом умудряется сочетаться с отсутствием доверия и понимания.

Особенности российского "гендерного профиля" подчеркиваются сопоставлением с другими странами. Не имея возможности представить здесь полный сопоставительный анализ, остановимся лишь на тех параметрах, которыми результаты по России при самом первом рассмотрении отличаются от полученных в других странах.

Российские мужчины "лидируют" по количеству тех, кто отказал женщинам в доверии, в способности оказать практическую поддержку и даже вызывать восхищение.

Одновременно, среди них наиболее велика по сравнению с другими странами доля тех, кто формирует доверительные отношения с другими мужчинами, чувствует, что мужчины их понимают (для сравнения в России - 77%, в Западной Германии - 49%), чьими примерами служат мужчины, кто восхищается мужчинами (например, в России - 21%, в Западной Германии - 8%), растет благодаря им профессионально - но и конкурирует с ними в частной жизни (в России - 27%, в Западной Германии - 20%, в Польше - 14%), и конфликтует (в России - 40%, в Западной Германии - 27%, в Польше - 18%).

Российские женщины не менее российских мужчин ориентированы на свой собственный пол и тоже во многом превосходят в этом смысле женщин других стран. Критичность россиянок к противоположному полу, иногда переходящая во враждебность, в целом ряде пунктов также превосходит таковую у женщин из других обследованных стран.

Значительно чаще, чем польки, немки или венгерки, русские женщины находят у других женщин понимание (например, в России - 75%, в Западной Германии - 61%, в Венгрии - 21%), чаще им доверяют (в России - 62%, в Западной Германии - 35%), чаще восхищаются другими женщинами (в России - 28%, в Западной Германии - 16%, в Польше - 24%).

По мнению российских женщин способность соотечественников придавать им важные импульсы в жизни невелика. Так, ее отрицают 53% российских женщин ( в Венгрии - 45%, в Западной Германии - 27%, в Польше - 39%).

Интересен тот факт, что российские женщины в огромном большинстве абсолютно отрицают наличие какой-либо конфликтной зоны в отношениях с мужчинами. Так, отвергают наличие конфликтов с мужчинами в своей жизни 80% российских женщин, а совершенно категорически - 68% (в Венгрии таковых - 42%, в Западной Германии - 30%, в Польше - 58). Очевидно, это происходит вследствие того, что борьба между полами, проявляющаяся столь явной при анализе данных, по-видимому почти не осознается самими женщинами, по крайней мере, не относится ими к сфере собственного личного опыта. Вытеснение из сознания реальных процессов конкуренции и конфликтности как в частной жизни (при том, что показатели удовлетворенности партнером и браком в России самые низкие - например, удовлетворены своим браком 65% российских женщин, тогда как, например, в Германии этот показатель почти на 20% выше), так и в профессиональной сфере не только является следствием недоверия и отчуждения между полами, но и усиливает этот разрыв. Напряжение между жизненной реальностью и установками (как, впрочем, и между различными противоречивыми установками, сосуществующими в российском сознании) растет. В результате накапливается по большей части вытесненная враждебность между полами. Феминистские идеи и движения в России прививаются пока плохо, и это вполне объясняется тем, что ее граждане еще не осознают противоречивости действующих в них самих и обществе гендерных стереотипов. Однако, как показывает анализ приведенных выше данных, довольно велика вероятность того, что в результате подобного запаздывания феминизм в России обретет весьма агрессивную форму.